Суррогат Героя. Том II - Страница 64

-- Мир вам, Охотники Храма. - Не доходя до нас шагов десяти, жрец приветствовал нас поднимая руки.

-- И тебе мир, служитель ТриЕдиного. - От нас вперед вышел Антон.

-- Болезнь проникла и в город. - Едва Ан сделал шаг вперед, как жрец тут же отошел назад, сохраняя дистанцию. - Мы не можем вас принять, вы можете, заразиться.

-- Послушай… - Амазонке надоело ждать и она вскочила на ноги. - Ты… Недоросль, по какому-то недоразумению носящий жреческое… Ты держишь Орден за дураков? - Ифито подобно тарану надвигалась на молодого человека в тунике, а тот стоял на месте и как кролик загипнотизированный удавом, не в силах сдвинуться с места, смотрел на неё. Парень не отрываясь смотрел на грудь амазонки и в его глазах плескался самый настоящий ужас. - Мы уже давно переболели оспой и нам ничего не грозит. - Буреносная подошла к жрецу на расстояние шага и положила руку на рукоять меча.

-- М… - Молодой жрец сглотнул и вдруг упал на колени. - Смиренно приму любую кару, за то, что не узнал сразу, Избранницу дщери ВсеЗаступника нашего и посмел перечить.

-- Узнал… - Амазонка пробежала пальцами правой руки по своему ожерелью и улыбнулась. - Прощаю. Живи…

Да, видимо даже жрецы древности, разбирались в женских украшениях гораздо лучше современных ювелиров. Этот вот сразу узнал ожерелье Ифито, а то что я видел в продаже в нашем времени, на него совершенно не похоже. То, что прикрывает грудь Буреносной, это скорее часть доспеха, да красивая, даже стильная, но это все же вполне функциональный элемент брони, который может остановить смертельный удар, древний прообраз горжета.

-- Вставай уже. - Махнула рукой амазонка. - И рассказывай, зачем вызывали отряд Ордена?

-- Я… - Парень собирался уже вставать, но услышав вопрос, так и остался на коленях, опустив голову. - Я не знаю!..

-- Что?!! - В голосе Буреносной прорезались нотки едва сдерживаемого раздражения.

-- П-п-понимаете. - Запинаясь, стараясь, говорить как можно быстрее, затараторил молодой жрец. - Вас вызвал Настоятель Горгом, но вот уже четвертый день как мы проводили его в последний путь. Его помощник жрец Турнор, пережил своего наставника всего на день. Я был послушником, и тунику надел только потому, что в городе больше не осталось никого, кто мог бы её принять. Городской Храм мал, в нем даже нет Арки. Два жреца и пара послушников, вполне хватает присматривать за ним. Да и для такого небольшого города как Твебург больше и не надо... Обычно… Я ничего не знаю… Мне ничего не говорили о вызове Охотников. Но я рад, что Вы здесь.

-- Гея, душу мать… - Выругался Фил, услышав эту новость, полностью выразив этой фразой чувства всех нас.

Заметив, что настроение нашей команды катится в Тартар, вперед вышел Антон и взял переговоры в свои руки. Немного надавив на молодого жреца байкер добился того, что нас впустили в город. Правда городские ворота нам никто не открыл и пришлось протискиваться через узкую башенную дверь, что вызвало явное неудовольствие амазонки.

Город производил впечатление пустого, кроме стражи на стенах на его улицах не было больше ни одной живой души. Как пояснил жрец, все сидят по домам, в надежде, что смерть не заглянет к ним в гости. К нам так же боялись приближаться, даже стражники старались держаться на расстоянии нескольких шагов. В принципе их можно было понять, если кто-то переболел оспой и уже не заболеет ей, это не значит, что он не может быть переносчиком болезни.

Молодой жрец, которого звали Ведотт, всю дорогу рассыпаясь в извинениях, привел нас в Храм. Это была маленькая постройка, выполненная в позднем римском стиле, с совсем небольшим, в от силы одну десятую гектара садом. По пути, Антон все пытался узнать у него, для чего город вызвал Истребителей, но судя по всему парень, на которого неожиданно свалилась такая ответственность, и правда ничего не знал. По его словам, в этом году в городе и его окрестностях творилось много всякого, но как-то они справлялись своими силами. До эпидемии конечно... С приходом болезни, Твебург оказался на грани вымирания, в городе все было более чем плохо.

Уже погибло более четверти населения, и это притом, что эпидемия и не думала идти на спад. Еще больше людей сбежало, не только из самого поселения, но и вообще из этих мест. Давно закончились, все лечебные травы и порошки, продовольствие так же подходило к концу и взять новое было неоткуда, так как крестьяне зареклись подходить к горожанам. Все торговые караваны обходили эти места большим крюком. К тому же ситуация усугублялось тем, что дикие звери, особенно волки совсем обезумели и часто нападали даже на хутора, не говоря уже о одиноких путниках.

Мы еще больше расстроили местных, когда рассказали о разграблении зверями фургоне с травами. Услышав это, седой воин в старой кольчуге, который исполнял обязанности главы стражи, тут же начал искать добровольцев, которые смогли бы добраться до того места и забрать лечебные ингредиенты. Впрочем, из-за того, что единственный врач Твебурга, пропал уже как неделью назад и никто не знает, куда он делся, то польза от этих трав была немного сомнительна.

Антон спросил о травницах или целительницах из местных, но отсюда тоже помощи можно было не ждать. Когда оспа только начала появляться, кто-то пустил слух, что болезнь результат именно их рук. Слухи были основаны на том, что обе ведуньи, жившие в окрестностях, не скрывали того, что почитают старых богов, и не посещают Храм. В итоге, напуганные горожане, обоих знахарок сожгли вместе с их домами...

Насколько я понял из дальнейших рассказов Хотея, до конца эпохи Чудовищ, когда проявления силы местечковых богов, были еще зримы и вещественны, подобных людей, которые не принимали верховной власти ТриЕдиного на божественном престоле, было не так и мало. Многие верили, что заточение Их божеств в Тартаре, явление временное и Они вырвутся из темницы и страшно отомстят тем, кто предал веру в них, переметнувшись к чужому богу. Это приводило к религиозным конфликтам, особенно частых в столь глухих, отдаленных от большой цивилизации местах, которые зачастую заканчивались погромами, поджогами, бунтами, невзирая на то, что жрецы ТрехЛикого были против подобного проявления нетерпимости.